Жизнь и творчество. Сборник «Осетинская лира»

ОБРАЗ КАВКАЗА В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИК. ХЕТАГУРОВА,Я. ПОЛОНСКОГО, С. НАДСОНА

Кавказом были очарованы многие выдающиеся писатели (Грибоедов, Лермонтов, Марлинский, Полежаев, Пушкин и др.), воспевшие его в ряде своих прекрасных произведений. К числу перечисленных литераторов можно отнестиС. Я. Надсона и Я. П. Полонского, которые тоже навсегда полюбили Кавказ. Эта любовь к нашему чудесному краю сближает их с Хетагуровым,которая безгранично обожал свой край и свой народ.

С какой поэтичностью передано любовь к Кавказу в поэме Хетагурова «Перед судом» (1893):

Как я любил шум водопада,

Вершины гор, небесный свод
И скал задумчивых молчанье!

……………………..

Я чутко отвечал на зов
Орла, парящего в лазури,
Я понимал стенанье бури
И ветра заунывный вой...

О любви Коста к Кавказу прекрасно сказал известный исследователь
осетинской литературы Х.Н. Ардасенов: «Коста... любил Кавказ с его
суровой природой, высокими горами и глубокими ущельями. Он любил
задумчивое молчание скал и грозный шум водопадов, бурные потоки горных
рек... Чувства радости, обуявшие его при восходе солнца, сменяются
чувством грусти при наступлении темноты» Но вот «мрачного утеса
коснулись первые лучи солнца»:

И утес холодный ожил, улыбнулся,

Запылал румянцем ярким, как дитя.

При анализе стихотворения Коста «Утес» критик ограничивается
раскрытием только этого фрагмента и мастерски воспроизведенной поэтом
раскинувшейся перед ним картины кавказской природы. И продолжая свое
глубокое исследование, Ардасенов замечает: «Вокруг утеса все засияло: и
лес, и долины, и горы, Залитые солнцем, реки серебрятся, утренний воздух
наполняют радостные хоры...»

Но этот праздник великана, которому только что были чужды горе и
печаль, длился недолго»: ...вскоре показалась туча. Ущелья сотрясаются от
раскатов грома. И тогда:

Застонали скалы, повалились ели;
Под ударом бури дрогнул великан...
Ландыши помяты, камни потускнели,
Хлынули потоки из глубоких ран...
Наступила полночь, тихая, немая...
В сон невозмутимый погружен утес...
Только, по ланитам змейкою сбегая,
Падают беззвучно в бездну капли слез.

(«Утес», 1894)

Анализ стихотворения «Утес» привел критика Ардасенова к выводу,
что «композиционная стройность, художественная выразительность,
богатство выраженных в нем чувств дают право назвать это небольшое
лирическое стихотворение жемчужиной осетинской пейзажной лирики»

Мы полностью согласны с Ардасеновым, так как, как и он, очарованы
мастерством Коста - живописца, который не только в стихах, но и в
полотнах художественно воспроизвел красоту родного края, подмечая до
мелочи все в ее пейзажах. Перед нами предстает не бездушный мир: утес
оживает, улыбается, когда его согревают лучи солнца. Холодному утесу, как
и сердцу поэта, нужно тепло, которое ему дарит природа. В минуты общения
с ней он забывает, как и одушевленный им утес, о горе и печали. Но в
другой момент, когда над ущельем грянул гром, потрясая все вокруг своими
раскатами и хлынувшими вслед за этим потоками, великан дрогнул. А когда «наступила полночь, тихая, немая...» по щекам утеса, погруженного
«в сон невозмутимый», потекли капли слез. И кажется, что в эти минуты
такие же слезы текли из глаз Коста, наблюдавшего эту картину.

И в стихотворении «Джук - тур» мы видим тоже боготворение
Кавказа. И здесь все говорит о любви поэта к родному краю, к ее суровой
красоте, которой Хетагуров был пленен до конца своих дней. Вот каким
предстал перед Коста Джук - тур, дикий баран:

Бестрепетно, гордо стоит на утесе
Джук - тур круторогий в застывших снегах,
И, весь индевея в трескучем морозе,
Как жемчуг, горит он в багровых лучах.
Над ним лишь короной алмазной сверкает
В прозрачной лазури незыблемый Шат;
У ног его в дымке Кавказ утопает,
Чернеют утесы и реки шуршат...
И луч зеленеет, и серна младая
Задумчиво смотрит в туманную даль...
И смутно на эту картину взирая,
Познал он впервые любовь и печаль...

По мнению Ардасенова, в этом стихотворении «чувствуется романтика
гор и непередаваемый колорит кавказской природы. Здесь думы и чувства
человека сливаются с красотой девственных скал, вечных снегов,
рождающих чувства гармонии»

По-нашему мнению, смелый образ Джук – тура, гордо стоящего на утесе, созвучен образу горцев. Такими же гордыми, статными и смелымихотел их видеть поэт.

А как изумительно и трепетно обращениеНадсона к Кавказу, к «югу желанному», куда спешил «усталый и больной» поэт из «края льдов... из мглы сырой, надеясь согреться теплом и светом этой земли «обетованной». Его манили седины Кавказа, суровые крутизны, ущелья и долины, потоки и реки. И поэт в своем обращении к Кавказу признается:

Я слышал шум волны нагорной,
Я плачу Терека внимал,
Дарьял, нахмуренный и черный,
Я жадным взором измерял,
И сквозь глухие завыванья
Грозы - волшебницы седой -
Звенел мне, полный обаянья,
Тамары голос молодой.

…………………………

А там, где диадемой снежной
Казбек задумчивый сиял,

С рукой подъятой ангел нежный,
Казалось, в сумраке стоял...

Общение с природой Кавказа благотворно подействовало на Надсона.
Усталость и болезнь словно отступили, в душу его вселилась бодрость:

И что же? Чудо возрожденья
Свершилось с чуткою душой,
И гений грез и вдохновенья
Склонился тихо надо мной.
Но не тоской, не злобой жгучей
Как прежде, песнь его полна,
А жизнью вольной и могучей
Как ты, Кавказ, кипит она...

(«В горах»).

Величественный образ Кавказа нашел свое поэтическое воплощение и
в другом стихотворении Надсона, «Да, хороши они, кавказские вершины».
Прежде, чем приступить к анализу этого стихотворения, хотелось бы
привести отрывок из письма С.Я. Надсона из Тифлиса сестре Анне
Яковлевне, воспитывающейся после смерти матери в Николаевском
Институте: «... на военно - грузинской дороге встретили меня сильная буря
и такой страшный ветер, о котором вы в Петербурге, конечно, не имеете ни
малейшего понятия. Зато в Тифлисе погода чудесная - солнце и зелень. Твой
почтенный братец то и дело лазит по горам и взбирается на страшные
крутизны, отыскивая прекрасные виды. И виды действительно стоят того,
чтобы на них любоваться без конца: какая- то глубоко - могучая и бесконечно - суровая мысль залегла в седых горах Кавказа. Так вот и
кажется, что сдвинутся они, эти суровые великаны, и раздавят дерзкого
червяка - человека, решившегося взобраться на их крутые хребты. Как
чудно - хорошо стоять на их вершине, на краю обрыва, и глядеть на
лежащий под ногами город с его хлопотливой, муравьиной жизнью и
движением! Как отрадно, как вольно дышится горным воздухом! Но всего
этого не передать в письме».

Но если в стихотворении «В горах» (1879) мы видели только
восхищение поэта красотой Кавказа, то в стихотворении «Да, хороши они,
кавказские вершины» чувство восторга сменяется чувством скуки о «милом
сердцу его севере». «Время вернуться в Петербург приближалось, и он
рвался туда. В Тифлисе все ему опротивело. Настало лето - время года,
невыносимое в Тифлисе..., мне просто не в мочь выносить эту жару.. .» Стихотворение, «Да, хороши они, кавказские вершины» как бы состоит
из двух частей: в первой части - те же замечательные описания кавказских
пейзажей, пленивших поэта богатством красок как и при первой встрече:

Да, хороши они, кавказские вершины,
В тот тихий час, когда слабеющим лучем
Заря чуть золотит их гордые седины,
И ночь склоняется к ним девственным челом.
И жрицы вещие, объятые молчаньем,
Они стоят в своем раздумье вековом;
А там, внизу, сады кадят благоуханьем
Пред их незыблемым, гранитным алтарем;
Там - дерзкий гул толпы, объятой суетою,

Водоворот борьбы, страданий и страстей,-
И звуки музыки над шумною Курою,
И цепи длинные мерцающих огней!

Но, любуясь этой панорамой, поэт, вспомнив родные места, их ширь и
даль, вдруг скажет о кавказских вершинах:

Но нет в их красоте знакомого простора:
Куда ни оглянись - везде стена хребтов,-
И просится душа опять в затишье бора,
Опять в немую даль синеющих лугов;
Туда, где так грустна родная мне картина,
Где ветви бледных ив склонились над прудом,
Где к гибкому плетню приникнула рябина,
Где утро обдает осенним холодком...
И часто предо мной встают под небом Юга,
В венце страдальческой и кроткой красоты,
Родного Севера - покинутого друга -
Больные, грустные, но милые черты.

Как видим, хоть и хорош Кавказ, но под его небом перед Надсоном
часто встают «больные, грустные, но милые черты родного Севера -
покинутого друга..., хотя «так грустна родная картина...» и там «утро
обдает осенним холодом».

И здесь сказывается его близость к Коста, который тоже, где бы ни
находился, стремился в бедную Осетию, «в край наш родной», которую
«кровью, насильем смирили пришельцы - алдары, где «отняты горы... Нет

мертвым покоя, Старых и малых тиранят, секут...» Он стремился сюда, чтобы как-то помочь своему обездоленному народу. И стоило ему увидеть родные снежные горы, как слезы радости лились из глаз. Он очарованно любовался лучом солнца, скользящим по скалам, его манила вышина, где сиял горный снег, где «с диких скал свергаясь, Воет водопад; С двух сторон, сверкая, ледники висят» («Всати»).

Много пламенных и вдохновенных строк пробудил Кавказ и в душе Я.П. Полонского, пробывшего здесь пять лет (1846-1851). «Пятилетнее пребывание в Закавказье составляет важный период в жизни и литературной деятельности Полонского. Эти годы были временем его творческого роста, свидетельством чему служит обширный цикл стихотворений, в которых широко и ярко отразились новые впечатления поэта. Историческое прошлое и современная жизнь Грузии, ее природа, нравы и обычаи, предания и поверья грузинского народа - все это послужило для Полонского обильным источником новых поэтических тем и сюжетов, образов и мотивов.

Кавказские произведения Полонского, в которых он затрагивал темы и вопросы местной жизни, проникнуты чувством дружеского расположения к народам Закавказья и уважением к их культуре». Это время явилось важной вехой в творческом развитии поэта, в раскрытии его поэтического и гражданского облика. На Кавказе им создан прекрасный сборник стихотворений «Сазандар», о певце - поэте. Вот как окрыленный Полонский воспроизвел природу Грузии в стихотворении «Старый Сазандар»:

Земли, полуднем раскаленной,

Не освежила ночи мгла.

Заснул Тифлис многобалконный;

Гора темна, луна тепла...

Кура шумит, толкаясь в темный
Обрыв скалы живой волной. . .
На той скале есть домик скромный
С крыльцом над самой крутизной.
Гор не видать - вся даль одета
Лиловой мглой, лишь мост висит,
Чернеет башня минарета,
Да тополь в воздухе дрожит.

На Кавказе поэт написал и другие известные стихи, такие как «Качка в
бурю», «Ночь» и другие. По мнению критика В. Фридлянда, стихотворение
«Ночь» можно назвать одной из вершин русской лирической поэзии. Оно не
уступает лучшим созданиям Тютчева и Фета. Полонский в нем как
вдохновенный певец ночи».

А покидая Кавказ из-за тяжелой болезни отца, Полонский написал
стихотворение «На пути из Кавказа», где поэт, чья «душа на простор
вырывается из-под власти кавказских громад», шлет прощальный привет
Грузии и всему Кавказу:

Неприступный, горами заставленный,
Ты, Кавказ, наш воинственный край,-
Ты, наш город Тифлис знойно-каменный,
Светлой Грузии солнце, прощай!
Душу, к битвам житейским готовую,
Я за снежный несу перевал.
Я Казбек миновал, я Крестовую

Миновал – недалеко Дарьял.

Слышу: Терека волны тревожные

В мутной пене по камням шумят …

Конечно, С Полонским и Надсоном Хетагурова сближала не только любовь к Кавказу, но и многое другое. Например, недовольство окружающей действительностью, взгляды на роль поэта в обществе, мечты о свободе и счастье народа и т.д. Но эти проблемы не являются предметом нашего исследования, поэтому мы не останавливаемся на них. Мы только хотели рассказать о том, каким предстает образ Кавказа в лирике трех названных поэтов.

Стихотворение Коста Хетагурова «Джук - тур» редко анализируется на уроках. Это стихотворение очень яркое,выразительное и служит благодатным материалом при изучении изобразительно- выразительных средств языка на уроках литературы.

Стихотворение можно разбить на 3 части.

В первом четверостишии мы видим бесстрашного Джук-тура, покрытого сверкающим инеем.

Во второй части поэт рисует несокрушимого Шата (Эльбруса) с заснеженными вершинами, которые,как алмазная корона,венчают царя среди Кавказских гор.

И в третьей части появляется молодая задумчивая серна. Это стихотворение Коста посвящает любимой девушке Анне Цаликовой, и, видимо, пишет о неразделенной любви. Как и во многих произведениях и здесь поэт восторгается суровой красотой Кавказа. По мнению Х. Ардасенова, «смелый образ джук - тура, гордо стоящего на утесе, созвучен образу горцев. Такими же гордыми,статными,смелыми хотел их видеть Коста.»

Тема: Коста Хетагуров. Жизнь и творчество. Сборник «Осетинская лира». Изображение тяжелой жизни простого народа. Специфика художественной образности.

Цели: познакомить учащихся с творчеством поэта, публициста и драматурга, основоположника осетинской художественной литературы; выделить основные направления и темы его творчества; совершенствовать умение анализировать поэтический текст; развивать умение эмоционально откликаться на художественное слово; развивать культуру общения и речи.

Ход урока:

1. Организационный момент

2. Вступительное слово учителя

Когда приходит в мир человек, в груди которого жарко горит Прометеев огонь, человек, отмеченный печатью гениальности и при этом – кристально чистый сердцем, совестливый, беспокойный, полный безграничной любви к людям и такого же безграничного, идущего от сердца желания «отдать за них все помыслы и силы», облегчить их тяготы и невзгоды, его собственная жизнь легко и просто не складывается никогда. Горя судьба припасает ему куда больше, чем радости, боли – куда больше, чем безоблачного счастья. Да и сам он от судьбы никаких наград не просит и не ждет. Награда находит такого человека, увы, чаще всего только после смерти – но она по-настоящему высока. Это – благодарная память и любовь народа. А значит – бессмертие…

Таким вошел в пантеон гениев, чьи имена составляют славу и живую, горячую совесть Человечества, и основоположник осетинской литературы Коста Хетагуров. Поэт, просветитель, гуманист и патриот. Обретший бессмертие в веках сын Осетии, любивший свою родину и народ глубоко, деятельно и страстно, а свою такую до боли короткую жизнь проживший пронзительно чисто и свято…

3. Сообщение учащегося о жизни и творчестве К.Хетагурова.

Весть о появлении на свет ребенка мужского пола встречается всеми родными с величайшей радостью. Со всех сторон являются с поздравлениями, и радостное событие сопровождается пиршеством. На свет народился мальчик, чье имя наполнит душу осетин гордостью и любовью. Своего отца Коста боготворил, а матери своей не помнил совсем: Мария Гавриловна Губаева умерла, когда мальчику не было и двух месяцев. Отец будущего поэта женился вторично, у него родилась дочь Оля. Отставной поручик русской армии Леван Хетагуров через наместника Кавказа добился разрешения о выделении плодородной земли для постоянного жительства бедной части жителей Алагирского ущелья, и в 1870 году из Северной Осетии 149 семей на арбах отправились в сторону Кубани. 11-летнему Косте открылись ворота его второй родины - высокогорного Карачая.

За казенный счет он был определен на учебу в Ставропольскую мужскую гимназию, а затем поступил в Петербургскую академию художеств, получив одну из двух стипендий, которые выплачивались администрацией Кубанской области из горских штрафных сумм. Хетагуров проходит школу мастерства у Репина, Маковского, Сурикова, Серова, Врубеля. Закончить академию юноше не удалось: выдачу стипендии власти Кубанской области прекратили, 2 года он посещает занятия в академии вольнослушателем. Летом 1885 года был вынужден, вернутся в отчий дом, где была написана значительная часть его стихотворений на осетинском языке. Переезд Коста был связан и с тем, что он долгие годы провел вдали от родного края, его тянуло на родину, к родной языковой и культурной стихии. Деятельная натура молодого поэта и художника искала сферу приложения пробудившимся в нем талантам, и он переехал во Владикавказ, где пробыл почти шесть лет. Как живописец он выставляет свои картины вместе с русским художником А. Г. Бабичем, пишет театральные декорации к лермонтовскому «Демону», устраивает любительские литературно – музыкальные вечера, изредка печатал свои русские произведения в ставропольской частной газете «Северный Кавказ». На выставке во Владикавказском коммерческом клубе его картина «Святая равноапостольная Нина, просветительница Грузии» имела такой успех, что некоторым посетителям нужно было дотронуться до картины, чтобы убедиться, что это холст, а не живой человек. Но главной творческой стезей Хетагурова остается поэзия.

Стихотворение, посвященное памяти Лермонтова, цензура не пропустила на страницы печати, оно было опубликовано, да и то анонимно, лишь десять лет спустя. «Зачем, поэт, зачем великий гений, Явился рано ты так в этот мир, Мир рабства, лжи, насилья и гонений, Мир, где царил языческий кумир? Зачем судьба с таким ожесточеньем Гнала тебя из-за пустых интриг Трусливых бар, взлелеянных бездельем, Когда клеймил их твой могучий стих? Создавая стихи на русском языке, часто подражательные, Хетагуров сумел отточить свое мастерство, которой в полной мере вылилось в единственной его книге «Осетинская лира», составившая славу, признание и память потомков. «Ирон фандыр» - единственная книга его стихов на осетинском языке. Она писалась им всю жизнь. В нее вошли произведения, созданные с лета 1885 года и до конца творческого пути поэта. Публиковать их было негде: в Осетии в ту пору не было периодической печати. Стихи расходились по рукам, некоторые становились народными песнями, некоторые попадали в школьные учебники. Но шли годы, и у автора возник замысел отдельной книги. Однако лишь 3 сентября 1898 года появилась первая беловая рукопись с подзаголовком «Думы сердца. Песни. Поэмы и басни». Выход «Ирон фандыр» в мае 1899 года явился исключительным по своей значимости и последствиям событием в истории осетинской национальной культуры.

Как организатора борьбы за осетинскую школу, Хетагурова, по распоряжению начальника Терской области, высылают за пределы родного края сроком на 5 лет. Поэт выезжает в село Георгиевско – Осетинское к своему престарелому отцу, который вскоре скончался. Предстояло пережить и личную драму: сватовство к давно и горячо любимой девушке Анне Александровне Цаликовой завершилось вежливым отказом. Из письма Хетагурова к Анне Цаликовой: «Может показаться странным, что я адресую письмо на Ваше имя… Имею ли я на это право – не знаю и даже не стараюсь знать. Я пишу, потому что чувствую в этом потребность… Адресую Вам, потому что верю в свой собачий инстинкт, который мне говорит, что Вы охотнее других будете делиться со мной владикавказскими новостями. Неприятно Вам - разорвите письмо, нахмурьте брови, надуйте губки и назовите меня глупцом. Улыбаетесь… ну, и, слава Богу!.. Я очень рад побеседовать с Вами издалека… Прежде всего, позвольте Вас поздравить с окончанием курса. Теперь, надо полагать, к Вам невозможно будет подъехать и на буланой козе; но ничего - мы Вам и издали с полным нашим удовольствием будем ломать шапку, а Вы нас удостаивайте легким кивочком. - Хорошо? Как бы я хотел взглянуть на Вас хоть одним глазком»…

1897 год стал для Коста Хетагурова самым тяжелым: туберкулез тазобедренной кости подкосил и без того ослабленный организм. В октябре поэту пришлось выехать в Петербург и вновь обратиться к врачам, после тяжелейшей операции поэт шесть месяцев не вставал с койки. Возвращение на родину было коротким: У Хетагурова был свой Бенкендорф – генерал Каханов. Первое выселение поэта за пределы Терской области было дело рук этого провинциального Бенкендорфа. Коста обжаловал самоуправство зарвавшегося чиновника. Поводом для новой ссылки стали статьи и сатирические произведения Косты. Казалось, наступил новый, более зрелый период его творчества, но здоровье его непоправимо надломлено. В декабре 1901 г. Коста переехал во Владикавказ, решив поселиться здесь навсегда. Он принимает участие во всех местных культурно-просветительских мероприятия. Занимается живописью, публицистикой, пытается открыть школу рисования для одаренных детей - однако все эти начинания остались незавершенными или неосуществленными.

К концу 1903 года, больной и одинокий, он остается в нетопленой квартире, лишенный не только медицинской помощи, но и элементарного присмотра. Материальные затруднения были столь беспросветны, что гордому Коста приходилось порой просить у друзей на хлеб.

Летом за ним приехала сестра и увезла его в родное село. Поэт прожил еще три года. Но вернуться к творческой и общественной деятельности уже не мог. 19 марта 1906 г. перестало биться сердце поэта. Ему не было и 47 лет. При жизни мало кто понимал подлинное значение художественного творчества и общественной деятельности Коста. Но когда его не стало, то со всей очевидностью обнаружилось, что ушел человек необыкновенного таланта, мудрости и мужественного характера. Впрочем - это участь гениев всех времен. Имя Коста для последующих поколений осетин стало своеобразным мерилом не только поэтической одаренности, мудрости художника, мужества общественного деятеля, но и человеческой личности.

В последний путь Коста провожали осетины, карачаевцы, русские, черкесы, ингуши и представители других национальностей. Плакали женщины, не могли удержать слез и мужчины. Это была утрата всех народов Кавказа. Спустя неделю тело поэта перевезли в Северную Осетию и перезахоронили во Владикавказе.

4. Работа в группах. Выявление своеобразия творчества К.Хетагурова. Определение основных тем его лирики.

1 группа: О.В.Р., А.Я.П., Прости, Да, встретились напрасно мы с тобою (тема любви)

2 группа: На смерть горянки, Мать сирот, Будь мужчиной, Солдат (тема страдания народа)

3 группа: Поэту, Я не пророк… В безлюдную пустыню, Поэту-мечтателю, Завещание (тема поэта и поэзии)

4 группа: На новый 1892 год, Христос воскрес! Походная песня (тема борьбы за свободу, лучшую жизнь)

5 группа: Джук-тур, Утес, Не верь, что я забыл родные горы, А-лол-лай (тема Родины, природы)

6 группа: Памяти А.Н.Островского, Памяти А.С.Грибоедова, Памяти М.Ю.Лермонтова (тема благодарности русским поэтам)

5. Составление синквейна (в парах)

6. Итог урока

Память о великом осетинском поэте Коста Хетагурове передается из поколения в поколение не только в Осетии, но и в многонациональной России, во многих странах мира. Бесспорно, его жизнь - это подвиг, образец служения своему народу. Редко кому удавалось соединить в себе гений поэта и художника, просветителя и общественного деятеля, театрального режиссера и публициста. Но трепетное отношение к нему, обоготворение К.Хетагурова своим народом кроется не только в этом. Вполне справедливо считать творчество К.Хетагурова, идейное его содержание одним из составляющих осетинской национальной идеи. Пушкин, Шекспир, Гете, Вальтер - каждого из них по праву можно назвать "властителем дум" своего народа. И все же добиться такого же решающего влияния, как К.Хетагуров, на культуру, на духовный мир своего народа, вряд ли кому удалось. Ведь каждое последующее поколение осетин в духовном, культурном и нравственно-психологическом плане формируется на глубоком почитании и осмыслении "свода моральных законов" осетин, духа святого Георгия - покровителя осетин и творчества К.Хетагурова. Эти составляющие осетинской национальной идеи выступают своего рода клейковиной, сплачивающей осетин в любом уголке планеты, остовом осетинского национального "кода".

1 ГРУППА

О. В. Р.

Твое ли сердце диктовало

Тебе все это? Нет, оно,-

Клянусь тебе,- оно не знало

Иль больно кровью истекало,

Когда блуждало так перо...

Тебя я лживою такою

Не знаю,- и не смей писать

Мне блажь чужую той рукою.

Что на свиданиях с тобою

Люблю так страстно целовать!

1885 г. С.-Петербург

А. Я. П.

Скрывать, молчать, страдать безмолвно

Нет сил, терпенья больше нет,-

Как знать,- обижу ли вас кровно,

Найду ль сочувствье и ответ?

Но все, что так терзает душу,

На части разрывает грудь,-

Давно уж просится наружу,

Давно уж пробивает путь.

В признанье я не вижу цели,

Молчаньем я себя травлю...

Чего хочу на самом деле? -

Зачем вам знать, что вас люблю?

1888 г.

г. Владикавказ

Прости

«Простите»... В этом все сказалось,-

Теперь все ясно для меня,-

Моей любви ты испугалась,-

Она всегда тебе казалась

Скучнее траурного дня...

Ну, что ж... прости! Немой досады

На встречи наши не таи,-

Я не искал за них награды...

Прости, и мира и отрады

Да будут полны дни твои!

Прими последнее моленье

Тобой истерзанной души! -

Забудь меня, как сновиденье,

Как стих печали и сомненья,

Как бред полуночной тиши...

Прости! Всю прошлую тревогу

Беру я в спутницы себе,-

Свою печальную дорогу

Я с ней пройду, моляся богу

Лишь только, только о тебе.

1889 г. (?)

Да, встретились напрасно мы с тобою,-

Не по пути нам, милое дитя,

Не будем жить мы радостью одною,

Твоею стать не может скорбь моя...

Весне нужны чарующие трели,

Тепло и свет, широкий небосвод,

Цветы и сны, нужна ей жизнь без цели,

Без мрачных дум, печали и забот...

У осени другое назначенье,-

Ей дай шипы, а не гирлянды роз,

Борьбу и труд, отвагу и терпенье,-

В ней каждый шаг - мучительный вопрос...

Не сблизиться им радостью одною,

И не сплотит их общая печаль...

Да!- встретились напрасно мы с тобою,-

Не по пути, не по пути нам,- жаль!..

2 группа

СОЛДАТ

Пусть он не знает покоя счастливого –

Тот, кто нас хочет сгубить.

Мать, ты не шей мне наряда красивого,

Мне ведь его не носить.

Тонким сукном мою душу угрюмую

Ты не порадуешь, мать.

Унтер ударит, но горе, коль вздумаю

Я отомстить, не смолчать.

Сын твой ни слова не скажет о голоде,

Кашей питаясь одной.

В угол забьется в казарменном холоде,

Спит на соломе гнилой.

Ты не оплакивай жизнь безотрадную,

Сын твой и сам ей не рад.

Он не попросит черкеску нарядную,

Он не жених, а солдат!

Если убьют меня, нет мне отмщения.

Плачем ты горе утешь –

Ты созови на поминки селение,

Нашу корову зарежь.

Мать, не рыдай над сыновней судьбиною,

Вытри слезу ты свою!

Жадный до жизни, пускай и погибну я,

Но за себя постою!

БУДЬ МУЖЧИНОЙ

Встань рано, будь мужчиной,

Умойся, помолись:

«О господи единый,

Защитой мне явись!..»

Будь в доме хлеба вволю,

Ты б свой имел кусок.

А нет - так будь доволен

Чуреком, мой сынок!

Скорей беги учиться,

Да сумку не забудь!

Не будешь ты лениться -

Найдешь свой верный путь!

Учись, дружок, с охотой,

Чтоб мудрость всю познать,

И с радостью работай,

Чтоб человеком стать!

МАТЬ СИРОТ

Коченеет ворон...

Страшен бури вой...

Спит на круче черной

Нар, аул глухой.

Долгой ночью лучше,

Чем тяжелым днем...

Светится на круче

Сакля огоньком.

На краю аула

В брошенном хлеву

Нищета согнула

Горькую вдову.

Горе истерзало –

Где уж тут до сна?

Над огнем устало

Возится она.

На полу холодном –

Кто в тряпье, кто так –

Пять сирот голодных

Смотрят на очаг.

Даже волка косит

Голод в холода.

Злая смерть уносит

Слабых без труда.

«Ну, не плачьте! – грустно

Говорит им мать, –

Накормлю вас вкусно,

Уложу вас спать...»

Можжевельник саклю

Дымом обволок...

Капают по капле

Слезы в котелок...

«Сгинув под обвалом

В день злосчастный тот,

Ты, кормилец, малых

Обманул сирот.

Пятерых покинул...

Что же впереди?

Лучше б сердце вынул

Из моей груди!

Видно, муж мой милый,

Ты жены умней, –

Что бежал в могилу

От семьи своей.

Сохнет и хиреет

Сын любимый твой:

Лечь бы нам скорее

Рядышком с тобой!»

Капают по капле

Слезы в котелок...

Можжевельник саклю

Дымом обволок...

Засыпает младший

Раньше всех детей, –

Изнемог от плача

Лучший из людей.

Подожди ты малость! –

Лягут все подряд.

Голод и усталость

Скоро победят.

«Мама, не готово ль?

Дай похлебки! Дай!» –

Всем вам будет вдоволь,

Хватит через край!

Котелок вскипает,

Плещет на золу...

Дети засыпают

У огня в углу...

Ветер воет глуше,

Горе крепко спит.

Сон глаза осушит,

Голод утолит.

На солому клала

Малышей своих,

Грея, укрывала

Чем попало их.

И покуда мрачно

Теплилась зола,

Все насытить плачем

Сердце не могла.

Детям говорила:

«Вот бобы вскипят!»

А сама варила

Камни для ребят.

Над детьми витает

Сон, и чист и тих, –

Ложь ее святая

Напитала их...

На смерть горянки

Не рыдайте безумно над ней -

Она цели достигла своей,-

Тяжесть жизни, нужда и невзгоды

С колыбели знакомы уж ей...

Хорошо умереть в ее годы...

Ничего, что она молода,-

Кроме рабства, борьбы и труда,

Ни минуты отрадной свободы

Ей бы жизнь не дала никогда...

Хорошо умереть в ее годы.

Приютят ее лучше людей

Под холодною сенью своей

Тесный гроб и могильные своды...

Не рыдайте безумно над ней! -

Хорошо умереть в ее годы.

1889 г. (?)

3 группа

Поэту-мечтателю

Оставь, поэт! - напрасно не зови

Нас за собой, не трать на нас стихов, -

Мы созданы не для святой любви,

А для безделья и пиров...

Чем ты зовешь божественное чувство,

Творяще жизнь, - не словом ли «любовь»?

Стыдись, поэт, преступного кощунства,-

Ведь ты его рифмуешь часто с «кровь»!

Лишь потому, что вымысел «свобода»

Рифмуется с «народом», ты готов

На нем создать и счастье для народа,

А сам-то он - гнушается ль оков?!..

Я не пророк... В безлюдную пустыню

Я не бегу от клеветы и зла...

Разрушить храм, попрать мою святыню

Толпа при всем безумье не могла.

Я не ищу у сильных состраданья,

Не дорожу участием друзей...

Я не боюсь разлуки и изгнанья,

Предсмертных мук, темницы и цепей...

Везде, для всех я песнь свою слагаю,

Везде разврат открыто я корю

И грудью грудь насилия встречаю,

И смело всем о правде говорю.

На что друзья, когда все люди братья,

Когда везде я слышу их привет?

При чем враги, когда во мне проклятья

Для злобы их и ненависти нет?

В тюрьме ясней мне чудится свобода,

Звучнее песнь с бряцанием цепей,

В изгнанье я дороже для народа,

Милее смерть в безмолвии степей...

При чем толпа? Ничтожная рабыня

Пустых страстей - дерзает пусть на все!

Весь мир - мой храм, любовь - моя святыня,

Вселенная - отечество мое...

1894 г. (?)

Поэту

Не верь, мой друг, что струнами возможно

Исчерпать мысль и тайники души...

Значенье слов так мелочно, ничтожно,

Что лучше ты нас рифмой не смеши...

Пусть льется, песнь унылую слагая,

Порою стих свободно, как волна,-

Как стон в груди, не дрогнет, замирая,

Бездушная, холодная струна...

Немую скорбь, беспомощные слезы

В созвучье слов не распознает свет,-

Твои мечты - для нас пустые грезы,

Твоя печаль - больной, безумный бред...

Забрось свою надтреснутую лиру,

Гаси огонь и жертвенник разбей,-

Наскучил ты дряхлеющему миру,-

Как мрачное бряцание цепей!..

1893 г. (?)

ЗАВЕЩАНИЕ

Перевел П. Панченко

Прости, если отзвук рыданья

Услышишь ты в песне моей:

Чье сердце не знает страданья,

Тот пусть и поет веселей,

Но если бы роду людскому

Мне долг оплатить довелось,

Тогда б я запел по-другому,

Запел бы без боли, без слез.

4 группа

ПОХОДНАЯ ПЕСНЯ

Дети Осетии,

Братьями станем

В нашем едином

И дружеском стане.

С нами высокое

Знамя народа.

К свету, с победною

Песней похода!

К правде сверкающей

Смело шагайте!

Трусы, бездельники,

Прочь! Не мешайте!

На новый 1892 год

Полночи этой дождались мы снова,-

Строго порядок обычный храня,

Право сказать новогоднее слово

Мы предоставим... кому же, друзья?

Мне ли? - напрасно! - цветов поздравленья

Я не свяжу вам в душистый букет,-

В эту минуту всеобщего бденья

Нужен бы гений, а здесь его нет...

Только его потрясающей лиры

Стройно могучий, свободный аккорд

Бросил бы факел горящей сатиры

В Лету, где канул несчастнейший год.

Вызвал бы слезы, родил бы участье

К новорожденному... Хилый, больной,-

Вот он, дитя нищеты и несчастья,

Нам поднесенный в насмешку судьбой...

Вы присмотритесь, как он коченеет,

Как безнадежно блуждают глаза,

Локон кудрявый блестит, индевеет,

Вон на реснице застыла слеза-

Впалую грудь леденит уже холод,

Замерло сердце, дыханье слабей...

Нет ни кровинки, мучительный голод

Бледные щеки вдавил до костей...

Братья! - поймем ли за полною чашей

Этот бессвязный, надорванный стон?

И в этой встрече торжественной нашей

Вправду ли встретит сочувствие он?

Полно! Я верю в разумную волю,

Доброе сердце, святую любовь,-

Мы облегчим его горькую долю,

К жизни цветущей вернем его вновь.

Все мы в отдельности слабы и малы,-

Дружно возьмемся,- качнется гора,-

В этой надежде и вере бокалы

Выпьем за братский союз наш. Ура!

Христос воскрес!

Умолкни, ненависть и злоба,

Цепей бряцанье, звон оков!

Развейся, мрак холодный гроба,

Безумье варварских веков!

Прочь, скорбь, печали и сомненья!

Свершилось чудо из чудес -

Из мрака, суеты и тленья,

Скорбей и слез Христос воскрес!

Слез, мироносицы, не лейте!

Не плачь, святая Дева-Мать!

Идите, сеятели, сейте

На нивах Божью благодать!

Спасенье миру возвещая,

Гремит торжественно с небес

Бесплотных духов песнь святая:

«Христос воскрес! Христос воскрес!»

Настанет день,- сплотившись дружно

Под светлым знаменем креста,

Мы все пойдем единодушно

На зов Спасителя-Христа...

Девизом будет нам распятье,

Благословление небес

Повсюду с нами... Пойте, братья:

«Христос воскрес! Христос воскрес!..»

5 группа

А–ЛОЛ–ЛАЙ!

Мать легко тебя качает...

Лунный луч с тобой играет.

Ты расти, мужай...

А-лол-лай!..

Подрастешь, сыночек, скоро,

Станешь ты моей опорой.

Я живу тобой,

Милый мой!

Наша жизнь страшней могилы.

Только черный труд постыли»

Знает твой отец...

Спи, птенец!

А когда ты возмужаешь,

Тоже тяжкий труд узнаешь...

Крепким вырастай!

А-лол-лай!..

Будешь ты, надев арчита,

Отгребать под снегом скрытый

Сена мерзлый клок.

Спи, сынок!

Мне зимою спозаранку

Принесешь ты дров вязанку.

Я тебе, мой свет,

Дам завет:

Как помру - не вздумай в горе

Ты покинуть наши горы.

Ты люби свой край,

А-лол-лай!..

Не верь, что я забыл родные наши горы,

Густой, безоблачный, глубокий небосвод,

Твои задумчиво-мечтательные взоры

И бедный наш аул, и бедный наш народ.

Нет, друг мой, никогда! Чем тягостней изгнанье,

Тем слаще и милей мне грезится свиданье

Со всем, мне дорогим в родных моих горах.

Не бойся за меня!- Я не способен к мщенью,

Но злу противиться везде присуще мне,-

Не бойся!- я и здесь не дамся оболыценью

Красавиц, чуждых мне по крови и стране...

Люблю я целый мир, люблю людей, бесспорно,

Люблю беспомощных, обиженных, сирот,

Но больше всех люблю, чего скрывать позорно? -

Тебя, родной аул и бедный наш народ.

За вас отдам я жизнь... все помыслы и силы,-

Всего себя лишь вам я посвятить готов...

Вы так мне дороги, так бесконечно милы,

Что сил нет выразить, что высказать нет слов!..

1896 г. (?)

Утес

Мрачного утеса только что коснулся

Первый луч восхода, весело, шутя...

И утес холодный ожил, улыбнулся,

Запылал румянцем ярким, как дитя...

На челе высоком, зеленью обвитом,

Ландыш и азалья снежные цветут,

На порфире царской, вышитой фельзитом,

В золотых узорах блещет изумруд...

Все залито солнцем - лес, долины, горы...

Серебрятся реки... беспредельна даль...

Воздух наполняют радостные хоры...

Чужды великану горе и печаль.

Показалась туча из-за снежной цепи...

Почернели горы, багровел закат...

В синеву густую облачились степи...

Потрясал ущелье громовой раскат...

Застонали скалы, повалились ели...

Под ударом бури дрогнул великан...

Ландыши измяты, камни потускнели...

Хлынули потоки из глубоких ран...

Наступила полночь, тихая, немая...

В сон невозмутимый погружен утес...

Только по ланитам, змейкою сбегая,

Падают беззвучно в бездну капли слез...

1894 г. (?)

Джук-тур 1

Бестрепетно, гордо стоит на утесе

Джук-тур круторогий в застывших снегах

И, весь индевея в трескучем морозе,

Как жемчуг, горит он в багровых лучах.

Над ним лишь короной алмазной сверкает

В прозрачной лазури незыблемый Шат;

У ног его в дымке Кавказ утопает,

Чернеют утесы и реки шуршат...

И луг зеленеет, и серна младая

Задумчиво смотрит в туманную даль...

И смутно, на эту картину взирая,

Познал я впервые любовь и печаль...

1893 г. (?)

1 Дикий баран. (Примеч. авт.)

6 группа

Памяти М. Ю. Лермонтова

Зачем, поэт, зачем, великий гений,

Явился ты так рано в этот мир,

Мир рабства, лжи, насилья и гонений,

Мир, где царил языческий кумир?..

Зачем судьба с таким ожесточеньем

Гнала тебя из-за пустых интриг

Трусливых бар, взлелеянных бездельем,

Когда клеймил их твой могучий стих?

Ты нужен был не царству бар и рабства,

А вот теперь, когда талантов нет,

Когда нас всех заело декадентство,

О, если бы ты жил теперь, поэт!

Твой мощный стих, могучие аккорды

Рассеяли б остаток прежней тьмы,-

Тогда бы по пути добра, любви, свободы

Пошли бы за тобой вперед со славой мы.

1901 г.

Памяти А. С. Грибоедова

Убит... За то ль венец терновый

Сплел для него коварный рок,

Что озарил он мыслью новой

Всю Русь родную, как пророк?!

Зачем он шел, как раб покорный,

В страну фанатиков - врагов,

Когда уже нерукотворный

Был памятник его готов?

Но пусть судьбы предначертанья

Обычным движутся путем! -

Творец великого созданья,

Мы смело за тобой идем!

Не малый срок твой дивный гений

Дал поколеньям для того,

Чтоб образы твоих творений

Уж не смущали никого.

Но нет!.. Борьбу окончить эту

Не скоро правде даст порок,-

Ведь бедный Чацкий твой по свету

Все тот же ищет уголок.

1895 г.

Памяти А. Н. Островского

Угас и он, как витязь благородный,

Не кинув бой неравный до конца,-

И эта смерть печалью безысходной

Наполнила все чуткие сердца.

Уж нет его среди друзей послушных,

Соратников под знаменем любви...

Не плачь о нем! Ты, вместо слез ненужных,

Себя его идеей вдохнови.

Невежеством беспомощно сраженный,

Ты не сходи с тернистого пути,-

Иди за ним! И факел, им зажженный,

Раздуй сильней и всюду им свети.

Пусть умер он для новых вдохновений,

Для новых дум, печалей и труда,

Ведь не умрет его великий гений

В его родном народе никогда.

1. Сравни между собой описание морозной погоды в стихотворении К.Л. Хетагурова и в отрывке из прозы Ю.С.Рытхэу на с.46 учебника "Окружающий мир. 4 класс." Нарисуй иллюстрацию к одному из этих текстов.

а) Отрывок из прозы Ю.С. Рытхэу
Зимой дядя Кмоль вставал буквально на заре. Я это прекрасно знаю, потому что на мне лежала неприятная обязанность каждое утро, за исключением явной непогоды, когда от ураганного ветра сотрясалась вся яранга, выбегать наружу и, переминаясь босыми ногами на снегу, оглядеть весь небесный свод, запомнить облачность, особенно у горизонта, направление и силу ветра. С этими сведениями, облегченный, я с удовольствием вползал в полог и докладывал дяде, который после завтрака отправлялся на морской лед.
До школы оставалось еще несколько часов, да и после морозного воздуха спать уже не хотелось. В эти утренние часы я читал книги, которые понемногу поддавались мне.

б) Стихотворение К.Л. Хетагурова
Бестрепетно, гордо стоит на утёсе
Джук-тур круторогий в застывших снегах.
И, весь индевея, в трескучем морозе,
Как жемчуг, горит он в багровых лучах.

Над ним лишь короной алмазной сверкает
В прозрачной лазури незыблемый Шат,
У ног его в дымке Кавказ утопает,
Чернеют утёсы и реки шуршат.

К.Л. Хетагуров

Джук-тур - дикий баран.
Шат - осетинское название горы Эльбрус.

Объединяет эти два произведение, то,что К.Л. Хетагуров и Ю.С. Рытхэу воспевают и прославляют красоту своего родного края, оба произведения пронизаны любовью к Родине.

2. Нарисуй иллюстрацию к одному из произведений писателей твоего края (по выбору), где воспевается красота родной природы. Можно и приклеить фотографию.

Зеленая прическа… С.А. Есенин
Распечатать
Зеленая прическа,
Девическая грудь,
О тонкая березка,
Что загляделась в пруд?

3. С волшебной горой сравнил Ю.С. Рытхэу русскую культуру, которую он хорошо знал и с которой стремился познакомить свой народ. Попробуй кратко объяснить смысл этого сравнения. Запиши свою мысль.

Краткий ответ: Русская культура представлялась писателю Рытхэу великой горой. Огромной, великой, непостижимой, в которой множество самоцветов, сокровищ. Гору видно издалека, нельзя пройти мимо, незаметив её, как и нельзя пройти мимо русской культуры.

Вот как сам автор отвечал на этот вопрос:
За освоением грамоты, за усвоением русского языка начиналось новое путешествие в прекрасное, путешествие в русскую культуру, которая еще тогда, в детские годы, представлялась мне высоченной волшебной горой.
Почему именно горой? Может быть, оттого, что в юности, прежде чем нам доверяли гарпун и ружье, нам надо было научиться легко и быстро взбираться на гору, которая высилась на юго-востоке от Уэлена. Причем не налегке, а неся на плечах тяжелый железный лом. На вершине нас ждали старики, которые придирчиво осматривали нас, слушали дыхание. Тот, кто поднимался на эту гору, сохранив свежесть и ровное дыхание, признавался годным к великому делу морского промысла.
Мы приобретали культуру, читая русские книги. Книги Пушкина, Лермонтова, Толстого, Чехова, Горького. Наши умы впитывали идеи подлинного человеколюбия. Мы вслушивались в слова, обращенные к человеку труда, к главному, на наш взгляд, человеку, ибо его трудом кормятся все.
Я никогда не устану благодарить судьбу, что в период моего становления как человека, в период формирования духа моего рядом были великие русские, чьи идеи были созвучны моим смутным, еще неоформившимся мыслям.
Ранней осенью, перед приходом зимнего льда, в Уэлене несколько дней дуют южные ветры, которые отжимают льдины за горизонт.
Ребятишки идут в новую школу, где их ждет встреча с чудом открытия самого себя, познания своего места на земле, утверждения себя человеком.
Они будут познавать и впитывать в себя культуру, созданную совместным трудом всех народов нашей страны, начавшуюся здесь русской песней, и для них она будет единой, нерасторжимой, высокой, словно волшебная гора, сияющие вершины которой будут манить всю жизнь.

Бестрепетно, гордо стоит на утесе Джук-тур круторогий в застывших снегах И, весь индевея в трескучем морозе, Как жемчуг, горит он в багровых лучах. Над ним лишь короной алмазной сверкает В прозрачной лазури незыблемый Шат; У ног его в дымке Кавказ утопает, Чернеют утесы и реки шуршат... И луг зеленеет, и серна младая Задумчиво смотрит в туманную даль... И смутно, на эту картину взирая, Познал я впервые любовь и печаль... 1893 г. (?) 1 Дикий баран. (Примеч. авт.) Источник - сайт, посвященный Коста Левановичу Хетагурову, выдающемуся сыну осетинского народа

В бурю

Буря по ущелью
Облака несет,
Вихрем и метелью,
Кружится, ревет...

Снегом забивает
Щели между скал,
Стонет, завывает,
Плачет, как шакал.

В каменной постели,
В ледяной коре,
Мрет, как в подземельи,
Как в глухой норе,

Горного потока
Неумолчный шум...
На скале высоко
Замер и аул.

Сакли словно гробы
Из гранитных плит
Прячутся в сугробы...
Сон везде царит.

Только над дорогой,
Под карнизом скал,
В сакельке убогой
Свет не угасал...

Дети полукругом
У огня сидят...
Ссорятся друг с другом,—
Есть давно хотят.

Мать их унимает,—
Бедная вдова! —
Знай,— все раздувает
Мерзлые дрова.

Дети терпеливо
Смотрят на таган...
Вот зевнул лениво
Младший мальчуган...

Холод пронимает,
А дрема долит...
Ежится... зевает...
Повалился... спит...

Щепки разгорались...
Котелок кипел...
Дети не дождались,—
Сон их одолел...

Мать их уложила
На тахту рядком,
Бережно прикрыла
Их своим платком...

И легко им стало
В мире светлых грез...
Мать лишь не сдержала
Затаенных слез...

Твердость изменила,
Страшно стало ей,—
Ведь она варила
Камни для детей.

Праздничное утро, или
Мысли, вызываемые звоном
к заутрене

Занялася заря... Вот и звон из церквей С вестью радостной мир облетает И к святым алтарям миллионы людей Поклониться Христу призывает... Разодетой толпой, как большой маскарад, Наполняют они все молельни, И бедняк и богач в ожиданье наград Раболепно склоняют колени. Пред святым алтарем с площадным хвастовством Ставят ярко горящие свечи И под маской смиренья внимают потом Пенью клира и пастырской речи... Так исполнив обряд поклоненья Христу, Богу братства, любви, всепрощенья, Пред уходом спешат приложиться к кресту В фарисейском самооболыценье. И затем... Все забыв, предаются опять Своим мелким житейским занятьям... О, когда же, когда захотите понять,— Что Христос доказал вам распятьем? Много ль нужно еще вам позорных веков, Чтобы силой Христова ученья Жизнь избавить свою от тяжелых оков Повседневных пиров и безделья? Много ль нужно еще вам позорных веков, Чтоб Христа вы врагам не предали И пред казнью его вы у мрачных голгоф Так безумно «распни» не кричали? Сколько нужно еще вам позорных веков, Чтоб за братство, любовь и свободу Не боялись цепей и терновых венков, А несли бы с ним крест на Голгофу?!